Название издания: 300 спектаклей Дата выхода: 31.01.2020 Автор(ы): Чепурная Валентина

На самом деле, это не спектакль о чем-то конкретном. Для сущности дела правильнее (хотя не проще) сказать, какие смыслы не задействовались. Точнее, не совсем не "не задействовались", а постепенно и планомерно отвергались.

Первый смысл: нам дается в разрезе обычная семья. Сначала немного недружная, со своими проблемами, но - нормальная в общем-то семья. На фоне семьи мы знаем две вещи: в домашней женщине, дремлет "атаманица" и дикая кошка. И - что время действия советское, с соответствующей советской (или совковой?) идеологией. То есть уже здесь в зародыше намечаются все проблемы. Но еще до семейности мы видим не мужа с женой, не а Ивана Павловича, а Глеба Ивановича с Марьей Ивановной. Марья Ивановна ведет себя бесцельно и агрессивно. Муж расстроенно говорит, что коз она не доит, и она действительно коз не доит. Но она доит всех окружающих мужиков, а больше ей ничего не надо. Муж - честный работяга, перенаселивший землю тремя ртами, что не мешает нечестно ему имитировать скудный быт. Катя - девочка по своему умная, бойкая, громко читает стихи, как потом будет громко, громче всех запевать в финальной сцене песню.

Рассуждения мужа запускают второй виток, которым заканчивается бытие героев до появления комиссии, и с которым появляется веха "после" появления комиссии. Рассуждения у всех просты и одинаковы: а может он, блин, конченный мудак?! Какого фига "рожает" - он?! То есть че - завершился золотой век матриархата (которого никогда не было?) и теперь могут рожать и мужчины, как они о том и мечтали, чтобы сказать: "женщины не нужны"? Присмотримся к пострадавшей и претерпевающей стороне: рожающей женщине. Она не противится своему положению. Она не говорит: я_не_хочу_быть_матерью, она говорит: я хочу быть атаманицей, то есть: я_хочу_быть_но_по-другому_быть! Но, может, тут все больше и глубже чем просто столкновение прав женщины против прав мудака? Едем дальше.

Смотрим третий стоп-кадр. Комиссия. Три самовлюбленных, дорвавшихся до власти придурка. Со своими заморочками, и сами состоящие в не так чтобы простых и до конца очевидных отношениях. Начинается бзик Глеба Ивановича по поводу ребенка. У ребенка два отца: он и муж. Появляется комиссия. Девочке Кате советуют не мешать и вырастать "сознательно понемногу". То есть - смиряться с участью матери. Другая женщина - милиционерша... тоже мать. Стоит ли удивляться, что при таком насесте не-матерей женщин не будет в принципе? Выход кажется один - не быть женщиной, чтобы не быть матерью. Фаталистично? Пожалуй, весьма. Иван Павлович пресиыкается перед комиссией, как потом комиссия будет пресмыкаться перед Рационализатором. Глеб Иванович настаивает на своем. Но нашу героиню, как настоящую женщину, тряпки не интесуют. Фигура Глеба Ивановича остается без развития. Он - тряпка. Тряпка - и все. Поэтому оставим его. В историю вмешивается ребенок. Потому что не рожать нельзя. Ащеулов добавляется в отцы. Марья Ивановна развивает идею с атаманством.

Начинается новый этап. Четыре. Ребенок появился на свет. И что же это принесло в жизнь наших персонажей? Появляются жены комиссии. Суд. Иван Павлович требует комиссию платить ему алименты. Абсурдности ситуации придает продавщица пирожков. Она не говорит ничего, кроме нараспевного объявления "сбитень, сбитень горячий!", но именно к ней обращается ущемленный Иван Павлович: они же (комиссия) не правы? Нет - получает он в ответ. Комиссия хочет говорить, но женщины не дают обсуждать. Стоят - над душой, ходят - под ручку и говорят - хором. Если судья присудит платить, говорят разведутся. Так и выходит. Судья совершенно с фантастической быстротой зачитывает приговор.

Комиссия без жен. Пять. У Ащеулова есть жена. Жены за стеклом меняются на И. П. и чужую мать и женщину. Они говорят женскими голосами. Тот момент, когда тебя преследуют, как великомученника... Написание протокола Ащеуловым (P.S. Ащеулов - душка) напоминает сотворение мира. Это сложно и начинается демиургически-письменно несколько раз.

Шесть. Марья - атаман. И этим все сказано. Планы ничего не делать воплотились в жизнь. Все делает Отец, (и сын и святой дух зачеркнуто) - большой коллективный отец. Самая прекрасная история. Марья всех любит и все любят Марью. Пьют чай, рассредоточившись как в иконах Рублева. Тот случай, когда дом становится крепостью. Феминизмом тут уже и не пахнет, не так ли?..

Вот так, последовательно, слой за слоем мы добираемся до главного: Марье Ивановне хочется ЖИТЬ. А ребенок, исполнив свою роль, больше и не нужен. Только грустно, что от хорошей женщины все мужики ушли (к другим хорошим женщинам). Пожили вместе - социалистично и по-платоновски и... хватит. Эксперименты как в социальной жизни, так и в личной обернулись для всех провалом...

который очень тонко удалось передать Платонову. А студенты тем временем поют песню, прощальную песню. И на душе становится так хорошо-хорошо... Хорошо, когда есть любовь. У кого-то она к детям, у кого-то к работе, у кого-то человеку, у кого-то - к разбоям. Пока мы любим - мы живы. Любовь и есть удостоверение в мире чего-то большего, божественнее, чем мы сами и чем наши организации...

Назад в раздел